Корреспондент «Росбалта» пообщалась с женщинами, которые работают «на дороге», и узнала, как им живется, что они думают о «борцах» с проституцией, и почему в том, что мужчины ищут секс-утех в борделях и вдоль трасс, виноваты их жены.
Юля, 46 лет:
«Мне было 25 лет, одноклассница предложила устроить меня на хорошую работу. Сказала, что я в кафе в Москве буду получать большие деньги. Я решила рискнуть. Приехала в столицу, а там меня „приняли“ сразу с поезда. И кафе это оказалось квартирой, где мне сначала башку пробили, потому что я поняла, что меня ждет, а кусаться и царапаться не умела на тот момент. Потом паспорт отобрали. Целый год меня в этом притоне продержали. Мне помог один из клиентов, он оказался очень хорошим мужчиной. Он мне билет купил до Петербурга, а я стащила у него 200 долларов… Когда я уехала из Москвы, позвонила ему, и он спросил сразу: „У тебя все в порядке?“ Беспокоился за меня. Мы до сих пор с ним отношения поддерживаем.
Паспорта у меня по-прежнему не было и никого я в Петербурге не знала. Хотела ли домой вернуться? А зачем? Чтобы семье плохо было? На тот момент я уже научилась и кусаться, и царапаться.
Безо всяких документов я умудрилась устроиться на работу санитаркой. Жила при больнице. Но, как говорится, дурак дурака видит издалека, и через какое-то время я вышла на проспект Испытателей, нашла девочек. Деньги меня заворожили — я и сейчас получаю 4 тысячи за день! Я их не разбазаривала, собирала все, копеечка в копеечку. Понимаете, деньги — этот все, это тот же самый наркотик, они заглатывают.
Если я когда-то боялась домой вернуться, чтобы родителям ничего не сделали, то со временем купила сыну квартиру… Я в Петербурге 15 лет проработала, уехала, когда мама умерла. И теперь бываю здесь наездами. Из-за того, что мне довелось в местах не столь отдаленных побывать, я лишилась медицинской практики. Государство я ненавижу, оно не дает ничего нам. Пока меня оправдали, я уже посидела. Значит, уже образ жизни другой, мировоззрение другое, и устроиться никуда я не могу из-за судимости — только санитаркой работать за 6 800 в месяц.
А так я сама себя одеваю, обуваю. Приезжаю сюда с сумочкой, уезжаю с баульчиком. К папе за помощью обращаться не буду никогда…
Я не наркоша, не „торчу“, как некоторые, но выпиваю. С клиентами нужно пить, и пить я могу много. А иначе никак. Здесь каждая девочка психолог, ищет к клиентам подход. Я их убалтываю и пью с ними. Я про себя так говорю: сегодня побухала — завтра кефиру попила.
Мне уже 46 лет, у меня внуки есть, но я только ступила на землю питерскую — сразу вспомнила, как с кем разговаривать, с кем вальяжно, с кем — на вы. Это психология.
Я уже уехать должна была домой, но задержалась в Петербурге из-за брата. Его в нарколожку положили в Брянске. Я за него оплатила кредит — 37 тысяч. Но если здесь еще задержусь — сопьюсь. У меня бутылка вон в сумке!
На следующей неделе я уеду уже, мне к сыну надо. Он мне говорит: „Мама, вы когда приедете?“ Он ко мне на вы. У меня мальчик видный, ему 24 года будет, он спортом занимается. Красивый и умный, компьютерщиком работает. Делает программы, рекламу, сам деньги зарабатывает. Он — единственное, что у меня есть…
Про Дацика я не знаю ничего. Но с „борцами“ сталкивалась. Вот один человек мне травматикой живот пробил в 2011 году — это у него тоже такая „борьба“. Когда-то его кто-то из девочек обманул, вот он и мстит.
Еще один тут ходит — в Афгане и в Чечне служил. Он контуженный и у него проблемы сексуальные. Меня он не трогает, а выбирает более слабых, кто сдачи дать не может. Толкает их, прогоняет. Сам-то он человек хороший — у него семья есть. Но был прецедент какой-то с нашими девочками — либо украли что-то, либо заразили чем-то. Все что угодно может быть. Я 20 лет на дороге, поэтому вижу, что у него психика нарушена.
Здесь очень много людей, у которых с психикой все нормально, семьи есть, но у них наклонности разные. У кого мазохистские, кого бить надо, кому — „золотой дождь“ делать…
И они всегда берут одних и тех же девочек. Вот у меня есть клиент — именно „золотой дождь“. Приходит, покупает шампанское… Он не может в семье выразить свою потребность, поэтому ко мне приезжает. Или мой клиент в Сестрорецке — подполковник ГАИ. Почему я с бодуна приехала? С ним пить нужно. Но платит хорошо. Я его с 2003 года знаю. Он когда-то сильно бухал, чуть не потерял и семью, и работу, и все на свете. Теперь он по два дня отрывается, а на третий — отдыхает. Это тоже состояние головы».
Читайте далее в материале Информационного агенства РОСБАЛТ