Наташа листает фотографии в телефоне. Там много фото трехлетних дочек – малышек-двойняшек. Вот они – в кружевных розовых платьицах, как маленькие принцессы. Вот во дворе – в красных курточках, ярких шапочках с большими помпонами. На этой фотографии рядом с девочками симпатичный молодой человек. Он улыбается. Девочки смеются.
Этот парень младше сорокалетней Наташи на 12 лет. Она почему-то об этом сообщает смущенно. Я говорю ей, что какая кому разница и кому какое дело, кто кого младше. Главное – что вы вместе, он любит тебя, обожает твоих дочек. «И они его любят», – продолжает Наташа. Отец девочек из жизни семьи исчез давно, не забыв, впрочем, занять немалую сумму у соседей. А вот Максим – назовем так близкого человека Наташи, – он появился еще тогда, в недалеком прошлом, когда, как она просто говорит, «вместе употребляли». Теперь они оба – чистые. Хотя прошлое все время цепляется, догоняет, больно бьет.
Наташина ранняя юность – это хорошая школа в очень дальнем ленинградском районе, зеленом, почти пригороде. Мама хорошо зарабатывала и тогда еще была на своих ногах – инвалидность и коляска еще в будущем, о котором мама с дочкой ничего пока не знают. Итак, школа, семья, в которой были деньги. Наркотики – тогда маковая соломка – появились в жизни Наташи не в школе, параллельно. Ей казалось, что это – взрослость, тем более что спонсором компании, вместе «употреблявшей», Наташа могла быть – потому что мама не отказывала ей в деньгах. В итоге аттестат Наташа получала уже в колонии в Саблино. Там же был первый большой перерыв в употреблении. И она вспоминает сейчас, что это было хорошее ощущение – чистоты и свободы. Но когда Наташа вышла после первой «ходки», уже появился героин. И она уже стала героиновой. Потом были еще четыре срока…
Узнала, что у нее ВИЧ, пыталась несколько раз перестать употреблять, ломалась, срывалась. Пока сидела последний раз – мама потеряла квартиру. И теперь все они – мама на инвалидной коляске, Наташа и девочки – прописаны и живут в комнате бывшей общаги коридорного типа в промышленном старом районе города, но не в центре. Там же в комнате оказались почему-то зарегистрированными и риэлтор, и бог знает кто еще…Так что разобраться с жильем будет очень непросто. Хотя Наташа планирует – ведь дочерям нужен нормальный дом.
Пока Наташа была беременной, она принимала терапию, не употребляла наркотики – у дочек отрицательный ВИЧ-статус. Но после родов жизнь навалилась на Наташу всей мощью – как только умеет навалиться наша жизнь. Отец девочек уже испарился, а с одной из малышек происходило явно что-то не то – не держала головку, отставала в развитии, не улыбалась. Гидроцефалия. В восемь месяцев дочке сделали операцию – поставили шунт. Сразу стало легче, даже улыбаться дочка начала, только придя в себя в реанимации. Теперь даже нагнала в развитии свою сестренку, и в садик они обе пошли. Пока еще на полдня только – привыкают. Но инвалидность на малышку Наташа оформила. Максим, который уже прочно вошел в ее жизнь, помогает во всем. И помогает его мама.
Полтора года назад у Наташи был тяжелый срыв с передозом. Максим пришел тогда и застал все это – Наташу в отключке, девочек, замерших от страха. Их и увезли на двух скорых – Наташу в больницу для взрослых, а малышек – в детскую. И, конечно, пришла опека. Была реальная угроза потерять детей. Но опека оказалась понимающая: детей не отняли, после больницы Наташа каждый день приходила в бывший дом ребенка, где разместили малышек. Теперь можно так – не лишая прав, помочь матери в трудной ситуации, – и дети пока присмотрены государством, и мама каждый день их видит, пока решает свои проблемы. Наташа пытается решать. По крайней мере, сейчас дочки дома.
Наташа пока не работает, но планирует. Она хорошая швея-мотористка – колония научила этой профессии замечательно, просто до мозга костей. Хотя лучше бы не было ничего этого в жизни – ни наркотиков, ни колонии…
Наташа вспоминает, как между «ходками» и перед беременностью устраивалась на работу – как отказывали под любыми предлогами, узнав, что у нее ВИЧ – даже не брали уборщицей в самые завалящие кафешки, как увольняли из швейных цехов. И вообще – официальная работа практически недоступна, все по договоренностям, без трудовой книжки. Очень трудно. Но теперь у Наташи есть мощнейший стимул – дети и Максим.
Если становится совсем тяжело – она звонит одной из равных консультантов Ассоциации «Е.В.А.», где, собственно, ей и посоветовали обратиться за дополнительной помощью к фонду «Гуманитарное действие», или кейс-менеджеру фонда. Звонит маме – если не дома.
Вот только дочки очень боятся, когда она ложится на диван и закрывает глаза – как в тот вечер передоза, когда скорые увозили Наташу в больницу для взрослых, а малышек – в больницу для детей…
Автор: Галина Артеменко.
Фотографии: Светлана Константинова.