Из сорока лет жизни Вики 22 года в ней плотно присутствовали наркотики. И поэтому, когда росгвардейцы задержали ее прямо в маршрутке, она испытала странное ощущение, что наконец-то что-то случилось, что не предполагает ежедневного тяжелого ритуала – проснуться, найти денег, найти дозу и употребить. Последние годы Вику постоянно охватывало отчаяние, ощущение, что не вырваться, усталость.
Вика провела детство в хрущевке на первом этаже. Через стены было все слышно. Впрочем, жизнь пьющих соседей не слишком-то отличалась от домашней жизни. У Вики пили мама и папа. Причем мама – сильнее, у папы еще хватало сил как-то ухаживать за дочерьми. Но, когда было совсем уж плохо с родителями, на помощь приходила бабушка.
Вика училась плохо, дома было просто невозможно не то что уроки нормально делать, а вообще существовать в этом пространстве. Убегала из дому с 14 лет. Вику поставили на учет, как тогда говорили, «в детской комнате милиции», вызывали вместе с мамой на заседания, на которых их обеих стыдили, а Вику даже грозились отправить в спецшколу. Но обошлось. Викина старшая сестра решительно забрала из школы документы младшей под шелест осуждающих голосов педагогов: «У вас вообще нет никакого будущего». Сестра отнесла документы и отвела Вику в ПТУ, учиться на секретаря-машинистку. Там было полегче, чем в школе, можно было спокойно прогуливать, а на третьем курсе Вика познакомилась с парнем, который показал, как употреблять. Оказалось, что Вика очень плотно познакомилась с героином.
Диплом в ПТУ она написала – 15 листов про то, как должно быть организовано рабочее место секретаря-машинистки. Сестра помогала. Да, родители и бабушка из последних сил и средств купили Вике механическую пишущую машинку. Но не эра компьютеризации, наступившая вскоре, а героин не дал Вике работать по полученной в ПТУ специальности.
Впрочем, она думала, что никогда не станет наркоманкой, страха не было вообще. Первое время, переступая пороги квартир торговцев наркотиками и видя прожженный пол, обшарпанные стены и шприцы вокруг, она думала, что у нее дома такого не будет никогда. Но ее собственный дом все равно превратился в притон. Умерла бабушка, потом мама. В квартире Вика жила с пожилым отцом и двумя своими мужчинами – бывшим и нынешним. Не работала, мужчины воровали, подрабатывали, где придется, чтобы найти денег на наркотики. Даже когда Вика устроилась уборщицей, то ее зарплаты на наркотики было мало.
«Кого-то «приняли», кого-то «закрыли», кто-то умер, а мне все казалось, что я нормально выгляжу, – вспоминает она. – Двадцать лет употребляла и до дна дошла, но не ощущала этого».
Однажды она нашла чужие наркотики, позвонила знакомому, договорилась о продаже.Так получила статью 228 часть 4, предусматривающую лишение свободы до 20 лет. Суд дважды откладывали, но за это время случилось вот что – Вика ехала в маршрутке, у нее были наркотики, прямо в маршрутку влетели росгвардейцы, повязали. Статья 228 часть 1. Это было весной уходящего года. Вика легла в городскую наркологическую больницу и осталась на реабилитацию: «Мне второй раз надо было попасться, чтобы плотно задуматься». Она тогда ничего не знала о своей болезни, просто даже не осознавала, что наркозависимость – это тяжелая болезнь.
Сейчас она полгода трезвая. Мир вокруг прояснился. Говорит, что появились надежда и вера. Вера в Бога и в людей, надежда на то, что еще можно прожить значительную часть жизни по-другому. Она оборвала прежние контакты, общается с ребятами из группы «Анонимных Наркоманов». Очень ей помог руководитель программы реабилитации первого отделения больницы Федор: «Просто зацепилась за него». А еще Илона. Волонтер больницы и специалист по медико-социальному сопровождению, или, как принято называть таких людей, кейс-менеджер фонда «Гуманитарное действие».
«Мои чувства начали как будто размораживаться, – рассказывает Вика. – Мне странно было, что посторонний человек заботится, поддерживает, искренне за меня переживает, я такого никогда не испытывала в жизни, долго не могла поверить».
На суде по 4 части 228 статьи прокурор запросил для Вики 13 лет. А дали шесть на пять – условно. Вика говорила последнее слово и плакала. Илона была рядом. И не просто рядом – она выступала в качестве свидетеля защиты, помогала Вике собирать все справки и характеристики, была в постоянном контакте с адвокатом, выстраивая стратегию защиты.
То, что рядом человек, который понимает, поддерживает, стало опорой. И еще Вика думала, что если возьмут под стражу, то будет с кем попрощаться, будет тот, кто передаст отцу, что случилось.
Сейчас идет суд по первой части 228-й. Илона проходит с Викой весь процесс.
Вика сейчас на свободе и трезвая. И, как сама говорит, по-другому увидела мир вокруг, близких – сестру с ее семьей, старого отца, который пока еще не привык к новому состоянию дочери. Город, в котором жила всю жизнь и который, как оказалось, совсем не успела разглядеть: «Я никогда не видела, как разводят мосты, никогда не видела город с высоты петербургских крыш».
Сорок лет – еще многое можно успеть. Сейчас занялась здоровьем. Наконец-то надо вылечить гепатит С. Надо привести в порядок квартиру: «Это мой дом, там родные люди – сестра, отец, пусть там будет уютно».
В старом советском фильме говорили, что в сорок лет жизнь только начинается. И хочется любви, семьи, ребенка успеть родить.
Вика вспоминает суд, последнее слово и ощущение, что она не одна, что есть люди, которые помогут ей.
P.S. Историю Илоны – кейс-менеджера «Гуманитарного действия» – вы скоро прочитаете в нашей рубрике «Живые истории».
Автор: Галина Артеменко.
Фотографии: Светлана Константинова.