Катя Пожарская – координатор службы сопровождения фонда «Гуманитарное действие». У Кати есть дочка–подросток, друзья, любимая работа и еще целая жизнь впереди. И еще ВИЧ. Но это не помеха, а возможность для развития.
С восьми лет Катя росла без мамы. Она ушла, исчезла, пропала, растворилась в этом городе. Родители Кати пили и ругались. Мама периодически пропадала, но возвращалась. А потом пропала совсем. Папа работал, как-то воспитывал дочку, но, в основном, маленькая девочка была предоставлена сама себе.
– Помню детские свои ощущения – что мир несправедлив, за что мне – маленькому ребенку – вот это вот все переживать. Лет в 13 начала курить, в 14 попробовала алкоголь.. И тогда мне показалось, что нет страха, что есть свобода и ощущение того, что я – своя среди своих. Мне стало легче.
В 16 лет Катя встретила отца своего будущего ребенка. Она еще не знала, что у него до армии был опыт употребления наркотиков и даже передозировка. Об этом она узнает потом. А пока в компании однажды – опять же с позволения своего парня – юная Катя попробовала стимуляторы. И потеряла сознание. Но все равно первые наркотики дали ощущение еще большей легкости, любви к миру. Так Катя стала употреблять. В 18 лет сосед предложил уколоться. Стало страшно, но даже страх не остановил. Эфедрин понравился, а героин «не зашел». Катя употребляла стимуляторы, испытывая любовь к миру и к себе, и ощущала, что свернет горы. Ей так казалось.
Катя однажды почувствовала тошноту. Купила тест на беременность. Он оказался положительным. Но Катя продолжала употреблять. Беременность казалась чем-то нереальным.
Да, надо сказать, что Катя работала с 14 лет, потому что нужны были деньги, потому что хотелось свободы. И никто не мог ей этого дать, кроме нее самой. Она училась после школы на швею, но бросила. Торговала – Апрашка, Сенная, даже в булочной на кассе сидела в 16 лет – ее допустила заведующая магазином. Ближе к родам Катя перестала работать, не было никаких сил. Отец будущего малыша уехал на заработки, а Катя молилась, чтобы он не привез денег – не будет денег на аборт, она сможет сохранить ребенка. Ее парня не было рядом, и она не всегда употребляла, даже на сигареты не хватало, пенсия отца была минимальной.
Встала на учет в женскую консультацию на 33-й неделе. Взяли анализы и так прямо в лоб сказали: «А у тебя СПИД». Не ВИЧ, а СПИД. Именно так. Ну, и гепатит С. И сказали, что жить осталось пару лет. Это был удар. Катя решила родить и оставить ребенка. На 37-й неделе началось кровотечение. Увезли в Боткина. Родила сама. В родах ощутила и поддержку врачей, и акушерки. Живое участие, понимание. Терапию Катя во время беременности не принимала, но в родах были капельницы, а потом родившейся малышке давали профилактику. Катя после родов ощутила, что никогда не оставит ребенка.
Дочка лежала в больнице месяц – у нее был синдром отмены. А Катя пошла в Центр СПИДа, и там узнала, что не умрет в ближайшие два года, а будет жить долго, если будет наблюдаться у врачей и принимать терапию.
Но наркотики из жизни Кати и ее парня не ушли. Она оставляла дочку, загораживала диванами, чтобы не упала. И шла искать наркотики. Катин папа, уже немолодой и сам с трудом ходивший, сообщил в опеку. А еще до этого, когда Катя была в роддоме в больнице Боткина, к ним приходили психологи из центра «Инновации», помогали, тогда же Катя попала в проект помощи ВИЧ-положительным семьям с малышами – памперсы, смеси. Это было реальное спасение, так как денег не было совсем. Так вот папа сообщил о ситуации и в «Инновации» тоже.
Вопрос стоял самый страшный – о лишении Кати родительских прав. В «Инновациях» посоветовали написать временный отказ на полгода – разместив дочку в дом ребенка, Катя могла бы пройти детокс и реабилитацию, найти работу.
Потерять ребенка – это был самый сильный страх Кати, она помнила себя – ощущение брошенной маленькой девочки, у которой нет мамы.
Она пошла в больницу, но через две недели ушла. И снова скатилась, было не удержаться. Из дома вынесла уже все, даже алюминиевую посуду. Она побиралась, умоляла дать денег, врала, что на ребенка, которого нечем кормить. На улице познакомилась с мужчиной, который оказался приезжим – монтажником, работать приехал. Он пожалел Катю. Она умоляла закрывать ее у него в комнате на ключ, когда он уходил. Чтобы не искать наркотики и пережить их отсутствие.
Позвонила на реабилитацию в Городскую наркологическую больницу (ГНБ), сказала, что хочет вернуться. Прошла лечение и реабилитацию, стала ходить на группы поддержки, разошлась с отцом ребенка. Устроилась на работу и каждый день по пути на работу заходила в опеку и напоминала о себе, что она тут, жива, работает, не употребляет и хочет вернуть дочку. Из центра ездила на Загребский – в дом ребенка к дочке. Каждый день. Ее не пускали – потому что гепатит и ВИЧ, она умоляла. Дочка не улыбалась и не ходила. В девять месяцев она оказалась в доме ребенка, а забрала ее Катя уже в год и пять месяцев – 3 сентября 2006 года.
– Я привезла ее домой – помню это ощущение, что я вот с ней, не бросила, что она со мной, что ничего такого, как с моей матерью и со мной, у нас не случилось. Я просто чувствовала себя победителем. А она – она тогда уже встала на ножки, стоит – маленькая в кудряшках и улыбается – научилась.
Катя возила дочку в садик далеко – из центра на Васильевский, там «Мама +» организовала садик для малышей ВИЧ-положительных мам. Эта дорога выматывала напрочь. Катя работала в больнице санитаркой. Там через полгода решили объявить диспансеризацию, чтобы все сдали анализы. Катя испугалась, пошла к старшей медсестре, та – к главной. В итоге все закончилось хорошо – с работы не выгнали, но косые взгляды некоторых коллег Катя ощущала. Хотя и старшая, и главная медсестры отнеслись к ней со всей сердечностью и пониманием.
Терапию тогда Катя не принимала – анализы были хорошие. На группы взаимопомощи ходила. Но вот снова стала жить вместе с отцом дочки. Бросила ходить на группы. Когда дочке было три года – он сорвался, снова наркотики. Катя узнала не сразу, но как узнала, то сразу разошлась, снова вернулась на группы, встретилась там с парнем, они поженились. А отец ее дочки пропадал. Он страдал без Кати, говорил, что нет смысла жить. Однажды ей приснилось, что он умер. Сон оказался пророческим – он умер через две недели. Сердце. После приема наркотиков…
Катя стала принимать АРВ-терапию с 2015 года, гепатит вылечила. Ее дочка, которая рядом с мамой смотрится как младшая сестра, знает о прошлом Кати. И понимает, что той пришлось пережить. Дочка здорова – ВИЧ-инфекции у нее нет.
Катя с ее новым мужем сорвались – сначала алкоголь, потом наркотики, с 2010 по 2014 год это было. И она вдруг почувствовала такую внутреннюю пустоту, что стало совершенно невыносимо. Она развелась в 2014-м, вернулась на группы. Думала – а не начать ли поиски пропавшей много лет назад матери, но потом отказалась от этой мысли.
В 2015-м заболела, легла в Боткина. Понимала, что надо что-то менять в жизни. Катя работала в торговле – адский труд, совсем не женский. После больницы три месяца сидела дома. И думала, что надо найти другое дело, что-то важное. Однажды встретила Алесю Шагину из фонда «Гуманитарное действие», которая сказала, что на автобус по тестированию общего населения на ВИЧ нужен соцработник.
Катя стала соцработником, стала равным консультантом. И почувствовала себя легко – это ее. Увлекло сопровождение людей – в ГНБ, в Центр СПИДа, по присутственным местам за справками – она видела, что реально может помогать. Так прошел год. И вот Сергей Дугин – генеральный директор «Гуманитарного действия» – предложил Кате стать координатором службы сопровождения. Катя боялась не потянуть, подвести. Но потянула и не подвела.
«Я всему обучилась благодаря своему любопытству достаточно быстро. И вот с марта 2017-го я координатор, и не могу даже представить себе никакого другого места работы. Я чувствую команду как единый организм. Я нашла себя в этой работе.
Хочется добавить про то, что в фонде я почувствовала себя как в семье, коллеги помогали всему научиться, конечно, и притирки были, и всякое, но с уверенностью могу сказать – это очень важный и сильный для меня опыт!
Кате Зингер (координатор направления по тестированию на ВИЧ общего населения) хочу выразить отдельную благодарность, так как она поддерживала, помогала, учила и даже ругала меня. Моему росту в фонде я благодарна ей и, конечно, каждому, именно каждому сотруднику фонда, кто словом, кто делом помогал и помогает по сей день!».
Автор: Галина Артеменко
Фотографии: Светлана Константинова